Гендерные войны. Один из эпизодов - И. Сотников

Несмотря на твердые принципы, не знакомиться с первым встречным-поперечным, у этой обладательницы шикарных ресниц и глаз под именем Офелия (для нас, последователей Гамлетовского бытия, другого имени и быть не могло) не было ни единого шанса устоять передо мной. Когда я, не разбирая луж на дороге, на своем авто (а машина-то – что надо), заехал в одну из них, которая случайно, а может быть и нет, оказалась в опасной для Офелии (да-да, именно так, и никак не иначе должен именоваться предмет дум всех последователей Гамлета), а не для меня, прикрытого стенками салона автомашины, близости. Так что, столь удачное стечение обстоятельств, грязными каплями скатывающихся с ее плаща, дало немало поводов для знакомства с ее звонким голосом, которым она, не стесняясь применять междометья, на чем свет стоял крыла этого конченого урода, который просто ох*ел, гоняя без разбора мимо прохожих. При этом, для физиономиста представилась прекрасная возможность понаблюдать за столь частой сменой гримас на ее лице. Оно источало одновременно и ярость, глядя вслед этому придурку, и сожаление. Брошенный взгляд на свой плащ выражал отчаяние. Справедливый гнев при виде испачканных покупок, находящихся в пакете, в который заглянула эта грязная жижа, сменялся сожалением о том, что ей не удастся заглянуть в глаза этому уроду. В ее глазах горело желание выткнуть ему его зенки, ведь он ими все-равно не пользуется.

Впрочем, насчет последнего желания. Тут она поторопилась выразить сожаление об упущенной возможности. Ей вскоре представилась возможность встретить своего обидчика. Может она и не хотела ткнуть чем-то в глаз, но подозрения на этот счет были. Она так внимательно и пристально вглядывалась в мои глаза, что я не смел моргнуть, что, кстати, не так уж и просто, ведь глаз, оставаясь без вековой смазки, начинает сохнуть,, что не рекомендуется окулистами, и в чем явно виделось ее желание таким замысловатым способом лишить меня зрения. Но это будет чуть позже, ну, а пока, она решила, что мои уши – самое подходящий объект для обрушения своего гнева. А после того, как они завянут, можно будет приступить к расчленению моего тела, для того чтобы добраться до цели ее желаний – сердца.

И спрашивается, зачем я посмотрел в зеркало заднего вида, через которое на меня и воззрилось это ангельское создание? Пусть не небесной чистоты, но благодаря моим усилиям, ставшим вполне приземленным. Ну, а что поделать, когда я уже достиг самого репродуктивного для агента возраста и передо мной, самой природой была поставлена задача – отыскать подходящий объект для внедрения. Что ж, этот случай, как нельзя лучше способствовал выходу на контакт, так что я, недолго думая (одно из качеств высокопрофессионального агента – находить верные решения не задумываясь), пришел к решению вернуться назад к месту инцидента.

– Чё, поржать приехал? – вздернув носик, испепеляющим взглядом прожигала колеса авто эта дерзкая леди (на радость работников автосервиса).

– Нет… – только и успеваю произнести я.

– Тогда вези!

Она садится, и вот уже пять лет я ее везу. Не только на машине, чаще на себе. Это было одновременно и легко и невыносимо тяжело. С одной стороны, это способствовало моей под каблучной легенде, а с другой – моя плохо скрываемая тяга к продолжению этого процесса ставила под угрозу всю операцию.

Мне грех жаловаться. В отличие от тех парней, которым судьбинушка уготовила участь работать под другим, не таким романтичным прикрытием как у меня. Например, какого-нибудь жирного борова, который часто лезет не только целоваться… Тьфу, сгинь нечистая. Блин, а ведь им еще, наверное, приходится участвовать во всяких там, горячо любимых данным сосуобществом, демонстрациях грешных дел (не знание заветов, не освобождает от ответственности перед Богом) на людях (чья недеятельная «одобрям-с», вполне сопоставима пассивности участников этого марша). И в этих, напоказ оголенных телах, легко потерять душу. Да уж, нечего сказать. Просто уму непостижимо, на каком же уровне должна быть профессиональная подготовка у разведчика, чтобы, невзирая на все эти ежедневные посягательства на твою природу, оставаться таким же, как и прежде, мужественным, и всё так же верить в незыблемость мужского «я».

Кроме того, разведчик должен обладать ясным и трезвым умом, который весьма затруднительно держать незатуманенным, когда приходиться работать в контакте с таким соблазнительным объектом, который постоянно пытается сбить тебя с толку своими физическими совокупностями. И при всем при этом, мы, как и все, в своих действиях подвержены любопытству, а в моем случае к обычному любопытству прибавилось и профессиональное, так необходимое агентурного выживания.

Объекты нашего наблюдения друг на друга не похожи. Можно даже сказать, что они одинаково разнообразны (простите за тавтологию). Вот и приходиться в процессе прямого контакта сдерживать свою любознательность, которая зачастую ставит нас на грань провала. При этом, это была жизненная необходимость, без которой было бы невозможно достичь поставленных целей.

Возникает вопрос: какая, собственно, задача стоит передо мной и другими агентами. Все просто. Мы, заслужив доверие, должны выведать тщательно скрываемую от мужских глаз великую женскую тайну, о существовании которой многие лишь догадываются, и только единицы знают об этом наверняка. Но это, скорей, конечная цель нашей миссии, когда как этапы раскрытия этой тайны предполагают решение множества более мелких задач. Под задачами подразумеваются все женские секреты, которые в сумме и составляют эту главную тайну.

А ведь Творец, создавая нас, изначально поставил мужскую часть населения в заведомо неравное положение с женской. В отличие от них, у нас нет никаких тайн. Видимо, изначально предполагалось, что их и не должно быть («Ты, что-то скрываешь от меня?» – в попытке раскусить меня, слышатся вопросы с подковыркой от моей второй половинки). И, видимо, это природное дополнение и дает им то преимущество, преодолев которое, мы наконец-то сможем, если не одержать над ними верх, то хотя бы выровнять наше не слишком устойчивое положение.

Впрочем, у нас уже есть определенные наработки в плане понимания, с помощью которых мы могли бы двигаться вперед. Окружающий нас мир, в общем-то, плоский, со своим предикатом объемности, который только еще домысливается нами в уме, либо передается через ощущения. И как бы мы во все глаза ни смотрели, напрямую мы не можем увидеть эту существующую вокруг объемность. Оттого, наверное, даже первоисточник бытия – Библия – указала путь видимого под названием вера. На пути этом требуется объемное домыслие и только так, возможно достижение понимания окружающего мира. Ведь и о круглой форме Земли стало известно лишь после того, как были произведены различные вычисления с математическими доказательствами, без которых мы бы не поверили в этот круглый факт. И это есть путь веры в эту видимость.

Вооружившись этим принципом домысливания, в котором главенствующее место занимает вера, мы смотрим на предмет наших воззрений. Всматриваясь в ее глаза, пытаемся распознать истинную суть женского начала, часть которого пребывает в другой ментальности. Из-за своего желания обрести для себя материальность, женская сущность выдвигает повышенные материальные требования к своему избраннику. Будучи неспособным выполнить все пожелания высокопарной особы, он ставит под угрозу возможность ее совместного с ним сосуществования. Ведь она, не обретя крепких материальных основ, которые могли бы привязать ее к одному месту, будет постоянно пребывать в страхе перед кочевым образом жизни. И ведь только стоит дунуть попутному ее желаниям ветру, несущему предложения от других, достаточно крепких материальностей, то она тут же будет унесена ими к этим дальним кисельным и молочным берегам.

Ну, что ж, давайте всё по порядку.

– Давай, не торопясь, всё порядку.

– Да, дорогая, – обратился рассказчик к дорогой, зажавшей ему одно, пока что еще не «то самое место», а пока лишь его дурную башку.

– Не человек, а го*но! – дорогая разбрасывается не этим го*ном, а словами, которые, в общем-то, не слишком отличаются от го*на. И ведь какой у нее глаз-алмаз, легко может с первого взгляда мгновенно определить и поставить на вас свою пробу. После чего сверкнет совсем не чуть-чуть и совсем не глазами, но ножницами, наличие которых в ее руках слишком уж явственно намекало на перспективу их применения. И от этого кое-кого одновременно бросило и в холод и в жар.

– Не беспокойся, всё поделим по порядку: дом, машину и… – зловещая тишина оглушила рассказчика.

– А вот с них-то и начнем! – звук разрезающихся штанов донесся до рассказчика.

– Нет!!! – уже в настоящем холодном поту подскочил с кровати, проснувшийся от очередного кошмара, Алекс, а по совместительству и рассказчик.